Сказ(-ка) об акиме

Аким лежал на диване, погрузившись в думы о своих рабочих проблемах. Уже прошло три месяца, как его назначили — с тех пор его жизнь круто изменилась. Он вспомнил тот день, когда после назначения полдня принимал поздравления, а вечером домой пришел уставший, с осознанием того, что у него нет никакого плана, как быть с тем городом, что ему дали под управление.

Первый рабочий день стал решающим — утром, торопясь на работу, он забыл дома ключи от машины и кошелек, а жену с детьми уже забрал водитель. Пришлось найти монеты в кармане и ехать автобусом. Нужный автобус приехал через минут двадцать, а поездка была отвратительной — автобус то набирал скорость, то резко тормозил, возя людей как картошку. Водитель и кондуктор были неприветливыми, а на лицах людей не было улыбки — каждый думал о своих нерешенных проблемах. И никто не узнал акима, хотя еще вчера ему казалось, что его знает чуть ли не вся страна.

На работу он опоздал на час. Собрав планерку, решил начать не с претензии за автобусы, а с кадрового вопроса. Он понимал, что все замы и начальники управлений и отделов боялись, что новая метла будет мести по-новому, а значит, все ждут, что он начнет увольнять старые кадры и расставлять своих людей. Чтобы снять неопределенность, он собрал всех сотрудников и заявил, что не собирается никого менять, что нет у него привычки таскать за собой свою команду, что для него команда — это те, кто сейчас собрался в зале и слушает его. Он пообещал, что старые ошибки подчиненных не интересуют его, но за новые он точно накажет. А принцип наказания был простой — за проблему несет ответственность тот, кто ее скрывает.
После совещания он попросил остаться зама, который курировал вопросы транспорта и дал ему поручение сделать маршруты удобными, устранить пробки, обеспечить автопарки новыми автобусами, а главное, работать только с теми автопарками, которые вкладываются в своих сотрудников. Зам тут же отрапортовался что к вечеру план мероприятий будет готов, на что аким сказал, что план нужен не к вечеру, а через две недели, и за это время он должен его проработать так, чтобы действительно его реализовать, иначе он найдет зама, который сможет решить вопрос.

Потом он вызвал зама, который отвечал за кадры. Его интересовала система оплаты труда сотрудников, наличие «подснежников», очередь на квартиры с подробными характеристиками претендующих. В следующие месяц-два ему пришлось уволить всех «подснежников», из-за чего вызвал шквал критики депутатов разных уровней, кляуз от чиновников сопряженных госорганов и многочисленные проверки от надзорных органов. Список очередников он перестроил согласно реальной потребности претендующих в жилье — фактически получился список ровно наоборот. Правда, с оплатой труда удавалось туго — максимум что он выбил, так это право перенаправить экономию от сокращения персонала на низкооплачиваемых сотрудников.

В системе образования он пошел другим способом — начал менять директоров школ с самыми низкими показателями, набирая туда руководителями тех, кто раньше был на вторых ролях в лучших школах, каковым он считал тех, чьи школьники побеждают на международных олимпиадах. Естественно, с замом, курирующим «социалку» была проведена разъяснительная работа, что если он возьмет взятку за назначение директора школы, то будет не просто увольнение, наоборот, будет сделано все, чтобы зам сел в тюрьму. Также вопрос обстоял и по здравоохранению. На второй месяц пришлось на него открыть уголовное дело, после чего подали на увольнение сразу несколько сотрудников из подчиненных управлений, а также ряд директоров школ. Правда, не удалось решить проблему гигантской отчетности школ перед Минобром и больниц перед Минсоцзащиты.

Особенно тяжело пришлось с коммунальной сферой — тарифы он не дал поднять, так как в последующем он потребовал автоматизацию сбора данных по учету (через радиодатчики), сократив бумажные квитанции и инспекторов. Мгновенно исчезли внеплановые потери и выросла рентабельность. Правда, пока до этого дошло, ему пришлось выслушать угрозы от разных депутатов, вышестоящих чиновников и разных контролирующих органов, что он оказывается только хуже делает для коммуналки своими идеями, которых нет в мировой практике, и что вообще у него множество проблем на других участках, что обязательно вылезет в прессу.

Сфера госзакупок оказалась сплошь коррупционной — либо звонят те чиновники, кто хочет выиграть тендер, пусть и через формально неаффилированную компанию, либо если не выигрывали, потом писали заявления в проверяющие органы. Сотрудники акимата постоянно ходили на допросы, теряя драгоценное время.
Аким не стал ездить на велосипеде, разве что по выходным, ибо было жарко, а в кабинете не было душевой, чтобы искупаться, а ходить вспотевшим не очень-то хотелось. Тем более, что он обедал в общей столовой с подчиненными, ходил в общий туалет (а не в отдельный санузел в кабинете), которые все-таки стали чистыми, и бумагу в них перестали воровать.

Он лежал и думал, что прошло три месяца, а проблемы вышли на новый уровень — он обрел такое количество врагов, но их ответные действия сдерживало лишь то, что отдаляя коррупционеров от финпотоков акимата, он не пристраивал свои компании. Коррупционеры не могли понять его мотивы, и считали, что он сдастся чуть погодя. Он видел нарастающий объем заказных материалов, где в прошлых и еще не решенных проблемах обвиняли его, а он не хотел очернять предыдущего акима. Он понимал, что вряд ли кляуза на него будет иметь силу первые полгода, но через три месяца ситуация изменится. Надо было ускоряться. Он и так уволил всех, кто занимался интригами и боролся за доступ к нему, пытаясь стать единственным источником донесения якобы достоверной информации, а также запретил подчиненным конфликты из-за рабочих вопросов, увольняя тех, кто инициировал конфликты. В итоге через три месяца он на 90% имел прежний коллектив, но вперед выдвинулись те, кто умел работать честно, а не воровством и интригами.
Он понимал, что проблемы скоро будут решены одна за другой, но будут постепенно заменяться проблемами более высокого уровня, решения которым он еще не знал. А с другой стороны, он чувствовал, что постепенно обретает доверие простых людей, которые начали узнавать его в автобусе и на улице, своих сотрудников, которых никогда публично не унижал и с которыми стоял в очереди в столовой, своих родственников и друзей, пусть и не выполнил ни одной их просьбы трудоустроить в акимат или дочернюю структуру, выбить тендер, или ускорить очередь в детский сад. Ему было достаточно того, что не было стыдно смотреть людям в глаза!

Он учил детей, что честным быть выгодно, и что ради своей выгоды не надо прибегать к тому, что ухудшает положение других. Правда, одно дело говорить об этиx ценностяx, а другое дело отстаивать иx под давлением различныx угроз. Но он понимал, что это как раз тот случай, когда «делаешь — не бойся»…
P.S. Все это было в тридевятом государстве…
Олжас Кудайбергенов